Черные густые брови, красные щеки, краснющие яркие губы. Накрашена ярко, чувственно, двигается решительно. Кокетка, всегда в окружении мужчин и знает к ним подход — не как друг. Однако при этом умудряется держать их на расстоянии. Изящна в движениях, делает смелые поступки, склонна к эпатажу. Каштановые пышные волосы заколоты и собраны в сложную прическу, но при этом ее кудри так и рвутся вырваться на свободу. Любит милое и маленькое, непокорное, дикое; сентиментальная, не умеет любить.
Рубрика: Рассказы
Прядь каштановых волос зачесана на бок, остальные волосы прилизаны. Синий галстук. Скромный офисный работник. Но это видимость, он себе на уме. Тих и незаметен, помешивает чай. Светлые брови. Смотрит серыми прозрачными глазами, щурясь. Прикидывается глупым и неуверенным. Носки ставит друг к другу.
Синий город млел под полуденным жаром. Синее море, синее небо, синие корабли и мосты, синие улицы и основания зданий. Крыши домов были белыми — от пятен солнечного света.
Желтое яблоко: половина красная медь, половина — чистое золото.
Виноградинки рассыпаны по столу, маленькая незрелая груша падает набок, желто-красное яблоко вытерто кухонным полотенцем. И густеет чай в белом строгом, с золотистыми каемочками, чайничке.
На желтом только что подметенном полу отражались причудливые тени растений — они напоминали чудовищ, разгуливающих в диковинном лесу.
Чудесный край! Салатовая и молодая трава, высоченные деревья с пышными изумрудными кронами на тонких стволах, зеленовато-синие изгибы дневных гор, пропитанных солнечным светом.
Нежное голубое море белыми волнами гнало прибой к берегу, огибая скалистую гряду. Грозовое небо нависало над этой нежной гладью и угрожало разрушить невесомый покой.
1
Фонарь горел неярко, а они стояли прямо под фонарем и темнеющие подъездные окна были тому свидетелями. Он ее бросил. Мужчина был высокий, очень худой, лицо испитое, повадки разгильдяя. А женщина — она спешно двигалась вокруг него, будто исполняла драматический танец. Ее лицо было искажено мукой, она хватала его руками, он отталкивал. Тогда женщина бросалась и целовала его лицо, хватала за голову, цеплялась пальцами за уши. «Не отпущу, не отпущу! Ты только мой, мой…» Она выглядела так, будто провожала его в дальний путь, будто они пара несчастных влюбленных, разлученных обстоятельствами непреодолимой силы.
Мужчина терпел, наверное, хотел расстаться по-человечески, хотя был тем еще проходимцем. А женщина, знавшая его второй месяц, женщина толстая, растрепанная, с черными кудрявыми волосами, небрежно переплетенными розовой резинкой (такие девочки носят во втором — максимум пятом классе). Она была одета очень просто, и вид у нее был такой: «Я вся твоя, бери меня, я доступна, я очень простая, я вся только для тебя».
И вот она бросается на мужчину, обвивает его руками крепко-крепко, так его и уговорила. Потом они уходят в темноту двора, садятся на скамейку и долго милуются, наверное, у той глаза победительницы — блестят.
2
— Иди сюда, я сказала! Быстро иди ко мне!
Женщина все та же, она стоит у края детской площадки, рядом с ней дочь — маленькая, золотоволосая, в розовом спортивном костюмчике. Женщина в джинсовых бриджах и длинной белой майке, она страшно зла, держит в руках ремень.
И кричит, кричит на мальчика, своего сына:
— Быстро идем домой, я сказала! Ты слышишь меня?
Как все было? Он убежал из дома, когда она хотела его наказать? Не слушался и не шел домой, когда звала? Или просто у той, как обычно, плохое настроение — подходящее, чтобы вылить его на ни в чем не повинного ребенка?
Последнее.
Женщина неспешно идет к мальчику, девочка остается стоять и как бы смотрит в сторону, не желая видеть того, что сейчас будет, но боясь уйти.
Мальчик застывает у детской горки, он неплохой парнишка, трусливый, да, но с такой матерью в его жизни одни страдания.
Женщина кричит еще громче, настигает сына, хватает его и ощутимо бьет ремнем. Мальчик орет на весь двор, захлебывается слезами. Тут подбегает девочка, она что-то говорит матери, пытается отобрать ремень. Ремень женщина держит еще выше, мальчишку тащит за собой, он едва перебирает ногами, почти весит в воздухе, оглушительно плачет.
Ему пять лет.
Он в красной футболке и черных штанишках. У матери звонит телефон, она отвечает и мальчик, пользуясь моментом, отбегает от нее. Женщина машет на него рукой и уходит, что-то говоря громким быстрым тоном, девочка уходит с ней, семеня чуть поодаль. На месте конфликта остается лежать синий пластмассовый кузов от игрушечного грузовика.
Мальчик стоит в траве, его обдувает ветер, слезы высыхают на его лице. Мальчик видит кошку — рыжую кошку с горделиво поднятым хвостом, наклоняется и гладит ее. Гладит и гладит. Лето на исходе, ветер в волосах, ремень матери еще чувствуется, мальчик знает, что ему никуда от нее не убежать, не деться.
Он ни в чем не виноват. Женщину снова кто-то бросил.
3
Один из ее бесконечных ухажеров. Она слишком быстро отдается им, не имея хоть капли самоуважения, навязывает каждому новому себя и своих двоих детей. Новые какое-то время покорно ходят вместе с ней, носят ей сумки из магазина и угощают малышей пакетированным соком. А потом говорят что-то вроде:
— Извини, ты слишком хороша для меня.
Или:
— Теперь я должен уехать. Мы можем остаться друзьями.
И еще, в конце концов:
— Достала! Оставь меня в покое! Пошла вон!
4
Звали ее Тамара, сына — Денис, дочь — Ириша.
Едва Тамара появлялась на детской площадке, как другие мамы тут же подхватывали детей и уносили на безопасное расстояние.
Тамара жила в социальном жилье. Соседи ее не любили и поговаривали про нее всякое.
Женщина шла в магазин и даже в той очереди, где у каждого второго тележка забита пивом и прочим алкоголем — даже там от нее держались подальше, и между ней и другими покупателями было некоторое расстояние.
Она также покупала большую бутыль пива, чипсы, сигареты. Разболтанно, неуравновешенно двигалась и часто взмахивала руками. Что-то постоянно говорила в телефон, не забывая прикрикивать на продавщиц, любую ситуацию оборачивая в свою пользу.
С ней предпочитали не спорить, себе дороже, и говорили с ней тихо, вежливо и почтительно — как с душевнобольной.
/15–16 авг. 18 г./
И пусть бы ее умопомрачительное следование веяниям молодости, свежести, красоты, заставляло бы делать глупые поступки. Пусть неодобрительные взгляды, пусть, пусть. Пока стучит радостно сердце. Пока надежда подводит глаза искорками. Пока солнце светит на ее стороне. До той поры все — пусть.
А ведь и правда, есть же места, где много света, солнца, моря, все весело и расслабленно, а рядом вкусная еда? И люди там живут, без депрессий и легкомысленно, они смеются, они счастливы.
Ветер с моря, жужжание жуков, ночные деревья как акварели, длинная каменистая лестница ведет к ресторану в горах…