— Зачарованное поле. Здесь ступай осторожней. Темень жаждет тебя развоплотить. В промежутке между мирами надолго не задерживайся. Но и не спеши. Помни, от тебя только зависит, сможешь ли ты вернуться домой.
— Здесь туманно.
— Так и в том мире. Но туман более рассеян, неопределен. Не позволяй туману запутать тебя. Ищи выход. Всегда иди домой. Ну, все. Я тебя оставляю.
Пространство сжалось и распалось — как гармошка. Собранность до предела обратилась силой и тут же оставила его. Он лежал лицом вниз, слабый, нюхая испачканные грязью цветы. Поле встречало его мягким перезвоном, но не таким сконцентрированным, как прежде. Уши заложило. Он потрогал щеку. Теплая. Так вот что значит быть человеком. Не так уж и плохо, хотя и тесновато как-то.
— Иди…
Бесцветный пейзаж исключил из себя людей. Только какие-то оглобли, доски, утонувшие калоши, бумага. Нечто поглотило в себя людей и исторгло остатки — жалкие следы чьего-то существования.
Он встал и пошел, с каждым шагом все более чувствуя себя человеком, но приказывая себе не забывать, кто он и зачем. Земной мир встречал его мелкой изморосью, желтыми разводами в лужах, консервными банками, сваленными в кучу и сожженными.
На окраине вымершей деревни он остановился и перевел дух. В деревню идти не хотел. Небо стояло высоко, но скоро должно было крениться к закату. Волнами, всплесками, в него вливались человеческие знания — та личность, которой он, якобы, был. Все это нужно было, чтобы он мог узнавать места вокруг и понимать, что и как называется. Эту деревню он не знал. Но зато уже понимал, что зовут его Костей — не вполне полезные сведения.
Двигаться следовало прочь от поля, в обход деревни — два или три часа. Что-то удержало Костю на месте, он смотрел на гнилые доски, на сморщенную голубую в белый горох тряпку, мотавшуюся на ветру — старую простынь. Вокруг ничего не дышало, кроме него самого, разумеется, но как будто было какое-то волнение. Как размытие вдоль вычерченного контура. Что-то за пределами зрения, но, тем не менее, оно здесь было, было. Живое.
Костя сорвался с места, побежал в деревню. Ему хотелось кричать в каждое окно: «Ну, что вам нужно от меня? Где вы прячетесь?».
Позорный приступ страха, которого он не ожидал. Вздыбленные оконца. Смятые ведра в огородиках. Ужас наступал, приходил к нему, окутывал. Новое чувство, которого Косте прежде испытывать не приходилось. Что-то темное было в этой Земле. Какой-то тяжелый изъян. Отравление всего сущего. Хотя, наверное, дело было в этом месте.
Костя заставил себя глубоко вздохнуть, отвернулся и пошел прочь. Он слышал скрип за спиной и прерывающийся шепот. Но лучше уж было не смотреть назад. Там, откуда он пришел, его предупреждали на этот счет. Не стоит останавливаться.
Быстрым шагом на грани бега, Костя ушел от деревни. И сразу переголосье замолчало, а тишина, последовавшая за этим, была такой, что замирало дыхание.
Костя обернулся на громкий смех. Хриплый, переходящий в кашель, неторопливый.
Под деревом в метре от него стоял мужичок. Правой рукой он держал девчонку. Левой нацеливал ружье на Костю.
— Стой, кто идет! — крикнул мужичок и снова засмеялся. Ружья не опустил.
— Я… заблудился.
— Заблудился он! Места тут безлюдные. Откуда взялся, говорю?!
— Э, да ты опусти оружие, дед. Свой я.
— Какой я тебе дед!
Мужичок вскинул ружье, прицелился, выстрелил. Пуля взрыхлила землю. Мимо.
— Ладно, — сказал мужичок. — Идем со мной. Побеседуем. Слышь, у тебя закурить есть?
— Не курю.
Костя подошел. Взгляд у девчонки был умоляющий. Растрепанная, темноволосая, с блуждающим взглядом, она рассеянно смотрела на Костю и сквозь него. Платье у нее штопанное-застиранное, но красивое.
— Ты откуда будешь? — спросила девочка тихо.
— Из леса, — сказал Костя.
Они пошли по полю. В сумерках не хватало света и воздуха. Выжженная наэлектризованность возбуждала.
— Вы тут и живете? — спросил Костя. — Вас как зовут?
— Семен Олегович и Настя, дочь моя, — сказал мужик. — А ты?
— Костя.
— Ясно. Слышь, Костя, не знаю, откуда ты взялся, но тут рядом людей и нет-то, а тех, кто есть, всех знаю. Ты куда идешь?
— В город.
— В город он идет, — повторил мужичок и засмеялся в сторону Насти.
Девочка как будто его не слышала, зачарованно смотрела на мотыльков, выплывающих из темноты.
— Ладно. У нас переночуешь, — решил мужичок. — Приглашаю я. Побеседуем.