Все приготовлялись к войне. Женщина, тащившая на себе связку мешков, откуда выглядывали большие окорока и шумели пакеты с крупами, грубо толкнула Леонида плечом и тут же зашлась:
— Куда прешь? Не видишь, что ли?
Люди спешно покидали город. Тащили тюки, груженые тележки, волокли орущих детей. Гам стоял невообразимый. В воздухе вдруг остро стало нечем дышать — как будто весь хлам человеческий, вытащенный наружу, нестерпимо пах и нигде не осталось свежего воздуха.
Леонид бродил, как неприкаянный. Сердце его часто билось, но он старался не провожать взглядом бегущих, спешащих людей. Только однажды, когда маленькая девочка в вязаной шапочке, розовой куртке и в белых колготках возникла перед ним, спокойно и изучающе разглядывая, он остановился. Пухлые щеки, растрепанные русые волосы.
— Тебя как звать?
Конечно. Слишком мала, чтобы ответить ему.
Девочка все же пыталась что-то объяснить, водила руками в разные стороны, а потом заплакала. Леонид наклонился, легко поднял ее.
— Будешь сидеть у меня на плечах. Если увидишь маму или папу, то кричи!
Девочка успокоилась и удобно расположилась на плечах Леонида. Теперь люди вдруг стали участливее к нему — уступали дорогу, а одна женщина даже жалостливо что-то проговорила, глядя ему и той девочке вслед.
Родители малышки так и не нашлись и Леонид, побродив по ближним улицам, устал и замерз, а девочка то и дело хныкала.
«Мне некуда идти, — думал Леонид. — Что же делать, зачем я встретил ее. Как неудачно!..»
Полил мелкий дождик, грозящий перерасти в затяжную грозу. Дольше на улице находиться было нельзя. К тому же, оставалось так мало времени.
Хрясь! Разбилось стекло, и чья-то тень мелькнула в магазин и обратно. Леонид прошел мимо, стараясь не смотреть, как ловкие руки незнакомца грабят кассу. И никого, никого!
В конце переулка Леонид присмотрел подходящий домик — старинный, с широкими ступенями, самим видом своим внушавший ощущение надежности. Леонид снял малышку с плеч и вдвоем с ней за руку вошел, благо дверь была открыта. Тихий холл освещала одна тускнеющая лампочка. За столом дежурного пусто. В беспорядке лежат ключи. Мысленно Леонид укорял себя, что не догадался оставить девочку на улице, пока все не осмотрит, но, впрочем, кто бы мог сказать, где сейчас безопасней?
Осторожно переступая через забытые людьми предметы, они дошли до начала лестницы. Девочка едва перебирала ногами, но почему-то затихла, будто прочувствовала напряженность момента. Леонид снова усадил ее на плечи, хотя они уже заметно побаливали, и потащился на второй этаж, где их встретили снова пустынный холл, красные ковры на деревянном полу, фикусы в кадках по углам, выбитые лампочки. Дневного света еще хватало, чтобы показать путь по узкому коридору к распахнутой двери в его конце и затем еще к очередной лестнице, ведущей вниз. Леонид устремился туда — там, по его воспоминаниям, находилась государственная столовая. Почти ослепнув от коридорной темноты, он вынырнул в яркий свет и, придерживая девочку, спускался. Винтовая лестница виляла, на одном из пролетов Леонид покинул ее, толкнул дверь, навязчиво белую, и оказался в широкой зале, уставленной, как для банкета. Лежали перевернутые стулья, еда где попало. Тихие всхлипы за стойкой. Леонид пошел на звук.
Повариха тучно лежала на спине и не двигалась. Рядом с ней — разбитые бокалы и рассыпаные крошки хлеба. На стуле сидела, съежившись, молодая официантка, совсем еще девчонка, и плакала в носовой платок.
— Ой, — пробормотала официантка. — Здравствуйте.
Она мигом вскочила и принялась протирать поверхность стола, хотя в том не было никакой надобности — бедлам повсюду не исчез бы, каким бы начищенным не выглядел стол.
— Что с ней? — сухо спросил Леонид. Он уже пожалел, что спустился сюда. Не стоило девочке все это видеть.
— Упала и лежит, — сказала официантка, посмотрела на девочку и икнула. — Нервы у нее.
— Где здесь черный выход? — тогда спросил Леонид.
Официантка махнула рукой в нужном направлении и тут силы снова оставили ее и она разрыдалась.
— Ну, ну, не нужно, — растерянно проговорил Леонид. Он терпеть не мог утешать плачущих женщин. — Пойдемте лучше с нами. Давайте.
— А как же? — вопрос официантки повис в воздухе. И ей, и Леониду было понятно, что поварихе уже ничем не помочь. Девочка же с любопытством посматривала на толстую тетю, потом отворачивалась, сосала палец и смотрела на столы.
— Я трогала пульс… — торопливо заговорила официантка, опасаясь, что Леонид не станет ее слушать. — Понимаете? А скорую какой смысл вызывать, она теперь не приедет. А они все ушли… давно ушли. А я не могу. Не знаю, куда? Да и зачем? Ох, какая же у вас хорошенькая девочка!..
— Пойдемте! — уже настойчивее повторил Леонид.
Официантка бросила тряпку на пол, схватила сумку и пошла впереди. Леонид, хоть и не собирался этого делать, думал о том, что у девушки очень милые голубые глаза и добрая улыбка. Ее звали Надя. А девочку, когда стало известно, что Леонид не знает ее имени, Надя тут же окрестила Аськой и малышка довольно улыбнулась новому имени.
Они шли по темным коридорам где-то под землей. Леонид не спрашивал, откуда официантка знает тайные ходы, но почему-то доверился ей, уж не Надю ему было бояться, а совсем другое — то, чего и называть нельзя. Надя открыла очередную дверь, они прошли через крохотную подсобку и оказались в метро. Поезда стояли. Плачущие люди бродили по перрону. К ним прицепился было оборванный мужчина, но Надя что-то резкое сказала ему и тот мгновенно отстал.
Они быстро прошли в другую часть станции и спустились вниз, на рельсы. Ася уже с полчаса спала. Крепко держа ее в руках, Леонид шел поближе к стене, следом за официанткой, уверенной до невозможности.
— Я раньше в метро работала, — вполголоса объяснила Надя.
— Надо же! А по вам не скажешь.
— Вы не смотрите, что я молодая. Много где побывала, много что видела. И в горсовет тоже не от хорошей жизни пошла, уж поверьте. Веду нас по кратчайшему пути. Сейчас в центре огромная толпища, я по телевизору видела… пока не отключили. Туда лучше не соваться. А у вас еще и ребенок.
Через два часа странными путями и проходами привела Надя Леонида и Аську в свой дом — крохотное одноэтажное здание, приютившееся почти на окраине города. Слезы Нади давно прошли, она говорила весело, бодро и на скорую руку приготовила обед, выставила на стол творожные вареники и сметану, заварила чай, а Аське намазала маковую булку маслом.
В ее небольшом, но уютном жилище Леонид как бы потеплел, отошел от своей привычной запутанности и завел с хозяйкой дома несложный разговор на отвлеченные от главных событий темы. Так увлеклись, что едва не упустили момент, как Аська вышла из дома и куда-то направилась по тропинке. Пришлось бежать за ней, возвращать. Надя, смеясь, сказала:
— Это теперь наш общий ребенок, надо за ним следить.
Леонид кивнул, признавая правдивость ее слов. Его слегка покоробило вот это «наш ребенок», как будто бы Надя своей любезностью недолгой уже имела на него какие-то права, но она была права, он успел привязаться к малышке, как к родной, и чувствовал за нее тревогу, да и Надя с явным удовольствием тискала и обнимала Асю.
Потом Асю уложили на большую кровать в другой комнате, обложили подушками, чтобы не упала, и вернулись к столу, обсудить насущные вопросы.
— Здесь нам оставаться нельзя, — решительно сказал Леонид. — Место открытое и дом, уж простите, Надя, не самый надежный. Нужен подвал. Или хотя бы крепкое, устойчивое здание. Тогда больше шансов.
Надя задумалась.
— Тут есть школа неподалеку. Старая, советская еще. А под ней — бомбоубежище. Можно туда. Или вот еще вариант — здание больницы. Правда, заброшенное уже пару лет как.
— Давайте школу, — решил Леонид.
Стали собираться. Надя не знала, что с собой взять, потому сначала бегала, кружила по комнате, беря то одно, то другое и снова кладя это на место, под неодобрительными взглядами Леонида. Потом, опомнившись, нашла рюкзак, открыла его и положила в центре комнаты. Общими усилиями быстро заполнили рюкзак и две увесистые сумки. Взяли консервы, хлеб, одеяла, куртки, спички, соль. Грустно Надя полила свои комнатные цветы напоследок, потом осторожно взяла Асю, чтобы не разбудить. Тронулись в путь.
Начинало смеркаться, Надя зорко поглядывала по сторонам. Хотя еще и не время для нападения, но вдруг? Столько еще городов между ними. Леонид некстати думал о том, что в компании Нади и Аси обрел некое подобие семьи. А ведь еще утром он не знал этих людей.
Дорожная пыль отливала золотом в свете зажигающихся фонарей. Леонид и Надя шли, чуть пригнувшись, за кустами, за деревьями. Она впереди, он за ней, таща на плечах тяжеленный рюкзак. Вспомнил, когда уходили, что Надя не стала закрывать дверь.
— А смысл? — спросила она на невысказанный вопрос Леонида и пожала плечами.
— Кажется, все благополучно, — облегченно проговорил Леонид, когда впереди увидел здание школы — успокаивающее своими долгими летами, как маленькая крепость, стены школы проглядывали через кроны деревьев. Между ними и школой — футбольное поле, черная зола, открытая территория. Если обходить, то дольше раза в два.
— Ну, как? — спросила Надя.
— Пойдем напрямую.
Чуть испуганно выпрямившись, они решили не сосредотачиваться на обуревавших страхах, и пошли уже рядом. Леонид положил руку Наде на плечо, успокаивая ее и защищая. Тишина стучала грохотом в сердцах. Они шли молча, глядели по сторонам.
Вдруг что-то резко просвистело прямо у них под ногами и прорвалось фейерверками на небе.
— Ложись! — крикнул Леонид, упал в песок, закрывая голову руками и с запозданием понимая, что Надя не может, что у нее Ася на руках. Надя пыталась присесть на колени, придерживая ребенка. Ася, проснувшаяся от крика, зарыдала и тут порядок окончательно исчез, затрубило многоголосье.
Крики, шум, гам. Взвыли сирены, залетали самолеты. Надя так и не легла. Запрокинув голову, она смотрела в небо и Леонид тоже смотрел.
Там продвигались огромными щупальцами большие существа, каменного вида и размером с десятиэтажные дома. Легко подминая под себя дома, деревья, птиц, тяжело взрыхляя землю, существа двигались в сторону школьного поля.
Надя словно обезумела. Ее била мелкая дрожь. Она встала и собралась было бежать, но Леонид остановил ее в последний миг и направил в другую сторону.
Они бежали, не разбирая дороги. Комья грязи летели им в спину. От металлическо-каменного скрежета закладывало уши. Уже через несколько кварталов Леонид вспомнил, что рюкзак остался лежать в поле. Им пришлось оставить и сумки. Ася переместилась к Леониду, чтобы было быстрее бежать, и они помчали.
— Ну и страшилища, да? — кричала Надя. — За что они нас так?
Она почти плакала. Она почему-то ждала от Леонида ответа. А Леонид, глядя в посерьезневшее, умное личико Аси, сказал:
— Я всю жизнь ждал чего-то подобного.
7 июня 2015